Юлия Дмитриева
хеттский / лопаться / неуклюжий / килограмм / видовой / научно-исследовательский
СЛОН И ШАВКА
Шавушка сидела тихо у окна, погрузившись в чтение. Неуклюжий потертый фолиант был раскрыт примерно посередине, рядом, позабытая, белела неисписанными страницами тетрадь. Зимняя сессия давалась нелегко, сдавать надо было много чего, времени в этот раз на подготовку было куда меньше чем обычно. Надежды на два автомата по языкознанию и религиоведению лопнули: услышав, что Шавушка собирается сдавать сессию досрочно, оба препода-ортодокса уперлись рогом и вместо зачетов «автоматом» придумали специально для нее индивидуальные испытания. А ведь расчет был на то, что именно вместо всего этого она станет заранее штудировать философию. Эххх…
Гадский Кант не давался ни в какую. Абзац в две трети страницы Шавушка читала уже пятый (!) раз и не понимала ни слова: то есть, нет, слова-то отдельно она понимала все, но вместе они никак не складывались в смыслы. Девушка вздохнула и проводила взглядом прохожих в окне. Те весело спешили куда-то мимо, в уютное предновогоднее вечернее тепло, только что купив по паре килограммов мандаринов у объемной тетеньки-лоточницы, что расположилась прямо под окнами библиотеки.
— Шавка! — услышала она радостный вопль. Читальный зал, нахмурив брови, демонстративно закашляв и зашикав, повернул головы на неуместный звук. Словно корабль, идущий в шторм на волну, навстречу осуждающим взглядам к ней по проходу вихрем шагал чернявый Пашка, — Шавка, привет! Ну, круто, что ты еще тут! Думал, не застану. Ну-ка, бросай свои научно-исследовательские заплывы и пойдем кофейку. У нас час остался. Давай-давай, долго думаешь, — не давая опомниться, он быстро собрал со стола ее фолианты и потащил тяжелую стопку на стол выдачи, роняя по всему проходу закладки и формуляры.
Вообще-то, она звалась вовсе не Шавка, и даже не Шавушка. Она была просто Аня — это одногруппники творчески переработали Аннушку в хеттскую Шавушку после очередной лекции по регионоведению. Пашка же, наглый, сразу и лихо сократил Шавушку до Шавки. И отчего-то в его исполнении такой вариант звучал не грубо, а как-то даже интимно. Хотя, конечно, окружающие почти всегда оборачивались посмотреть, кого это Пашка шавкой называет.
Из Научки они выскочили бегом, по дороге нацепляя шапки и шарфы. Оживленно болтая о видовых различиях библиотечных и морских крыс, они позволили ногам самим идти привычным маршрутом по Герцена, оставляя позади гудки машин и рубиновые звезды в потемневшем небе.
— Эге-гей, детвора! Поди, замерзли? А ну, как поплясать да потешить меня? И вам сугрев, и мне, старому — радость! А там, глядишь, и подарок какой вам сделаю! — прямо на углу желтоватого институтского корпуса стоял в одиночестве мужик в костюме Деда Мороза. На «старого» мужик не тянул, жидкая борода его была еще весьма русая (и натуральная, безусловно), а видавший виды костюм скрывал, судя по всему, весьма еще энергичное худощавое тело. Радостный настрой Деда недвусмысленно подкреплялся обильным коньячным амбре.
— Дед, ты бы домой шел! — бросил Пашка с ухмылкой и потянул Шавушку дальше по улице.
— Стой, Паш, давай угостим его яблоком, я на перемену брала, не успела съесть, — Шавушка обернулась к мужику, — держите, это вкусное яблоко, точно! С Новым Годом!
— Спасибо, красавица, — не желал выходить из образа мужик, — Хоть ты песен мне не спела, но за доброту твою и душевность будет тебе подарок. Загадывай желание, да поторопиииись! — под конец своей речи он даже, театрально завывая, потряс посохом, обернутым в мишуру.
Шавушка рассмеялась. Не желая обидеть добродушного «деда», она выпалила первое, что пришло в голову:
— Ну, хорошо! Хочу, дедушка, чтобы у блинной на Герцена нас встретил розовый слон в золотую звездочку! До свиданья!
Пашка зычно расхохотался, и они бегом, почти вприпрыжку, устремились за вожделенным кофе.
Угол Герцена и Кисловского уже виднелся справа, когда Шавушка, что-то весело отвечая на очередной Пашкин подкол, внезапно запнулась на полуслове. Собственно, они оба встали посреди улицы как вкопанные.
У входа в блинную стояли два индуса в чалмах, и один из них кормил бананами… слона. Живого слона. Слон был раскрашен розовыми узорами и покрыт розовой попоной в золотую звездочку. Зрелище было тем более удивительным, что веселые полуголые индусы стояли босыми ногами прямо в снегу и бананы доставали гроздьями из огромного розового мешка, также расшитого золотыми звездами.
Пашка присел на корточки прямо там, где стоял. Посидел так и не отрывая изумленного взгляда от всей этой троицы, медленно и внятно произнес:
— Шавка, а Шавка? А поумнее розового слона в золотую звездочку ты ничего придумать не могла?!...