Дмитрий Борец
геологический / смысл / сексуально-энергетический / выбор / промышленный / одежда
СИБИРСКАЯ ШАМБАЛА
Я огляделся вокруг. Куда бы я ни посмотрел, передо мной до горизонта расстилалось плато Путорана, это невообразимо колоссальное геологическое чудо, в этот момент больше всего напоминавшее мне панцирь той самой черепахи, на которой держится мироздание. Было странно и страшно осознавать, что я был, пожалуй, единственным живым человеком на всем плато, за исключением того, чье существование вообще было весьма сомнительно, однако именно его обитель и была целью моего путешествия.
Уже больше месяца я медленно, но верно продвигался по моему маршруту, и лето, которое в этих краях, в непосредственной близости от полярного круга, длится всего месяца полтора, уже подходило к концу. Однако даже такая короткая передышка от ледяной преисподней, в которую здесь превращала всё кругом зима, было не лишено смысла: природа успевала родиться, прожить и умереть в таком бешеном сексуально-энергетическом экстазе, который не ведом обитателям более умеренного климата. Рацион мой теперь состоял исключительно из рыбы, которую можно было ловить руками: не знавшие ужасов промышленной добычи хариус, щука и даже омуль, казалось, сами выпрыгивали из воды. Единственным моим серьезным конкурентом на поприще рыбалки был медведь; впрочем, делить нам было нечего, и мы благоразумно избегали друг друга. Однако скудность рыбной диеты давала себя знать, и сил оставалось все меньше и меньше; по той же причине одежда, в начале путешествия сидевшая довольно плотно (последствие многих лет офисной работы), повисла на мне мешком.
А до цели было по прежнему далеко. Еще в Москве я слышал от немногочисленных экстремалов-путешественников, бывавших в этих краях, об эвенкийском шамане, который, якобы, живет в маленькой хижине где-то на плато, которому, якобы, глубоко за сто лет, который чуть ли и не есть тот самый Путоран, и который способен открывать в человеке то, что заперто глубоко и надежно. Слухи эти представлялись тогда мне досужими байками, сродни тем, которыми потчуют друзей-домоседов туристы, побывавшие на автобусной экскурсии по перуанским альпам: послушать их, так там под каждым кустом сидит дон хуан с канистрой аяуаски. Однако уже по дороге сюда, в Красноярском аэропорту, я случайно подслушал разговор двух оленеводов, которые как раз говорили об этом шамане, причем так обыденно, как будто тот был их соседом по коммунальной квартире. Когда же я начал приставать к ним с расспросами, оленеводы вдруг сделали вид, что по-русски не понимают ни слова, ретировались в туалет, заперлись там в кабинке, и притихли. Тем не менее, того, что я услышал, хватило мне, чтобы приблизительно, с точностью до сотни квадратных километров прикинуть, где может жить шаман, и выбор моего маршрута оказался предопределен.
Продолжение следует...
Фото (с) Kirill Granovsky