top of page

Андрей Демидов

волынка / золовка / экстраполировать / козероги / лицемерие / дорога

ВОЛЫНЩИК У ВОРОТ ЗАРИ
(Ересь эпохи филофонической космонавтики)

Томас сидел в уютном кресле ЦФК и, пока модуль готовили к старту, уныло размышлял о нелепости слова "золовка": специфические отношения его сестры с его женой вышли на новую орбиту лицемерия. Обе слыли страстными фанатками аналогового звука, и "Пинк Флойд" у себя дома слушали не иначе как на раритетных проигрывателях доисторической эпохи, но обе занимали ключевые позиции внутри проекта "Бэгпайп", и умудрялись прятать свой воинствующий скепсис по отношению к нему и друг к другу в успешных кампаниях по продвижению нового и, возможно, последнего, слова в развитии технологии хай-фай. Предпродажи дистанционного магнитофонного сканера росли как снежный ком, и все рассчитывали, что после запуска самих плёнок стоимость акций компании устремится в этот же космос.

Суть проекта "Бэгпайп" (волынка) сводилась к тому, что на фоне не только не угасающей, но набирающей обороты в мировом масштабе пинкфлойдомании после нескольких лет совещаний Генеральным Комитетом По Наследию было принято решение навсегда увековечить исходный материал, мастер-ленты с записями группы. Причём самым радикальным образом. Дело в том, что и первые записи на виниловых пластинах, и все последующие попытки экстраполировать аналоговый звук во всё более изощрённые формы цифровых носителей и даже квантовые облачные фонотеки,— все они были основаны на одних и тех же магнитофонных записях, созданных в нулевые годы новой эры. Так вот, эти самые плёнки попросту осыпáлись и линяли при каждом физическом контакте с магнитофонной головкой, не говоря уже о множащемся копирэффекте — так назывался эффект пред-эха, возникавший из-за того, что соседние слои магнитной ленты в катушке (они же магнитные!) в процессе хранения на полке в прямом смысле записывали друг друга. Пока атмосфера и гравитация окончательно не разрушили оригинал, все мастер-ленты последовательно склеили друг с другом, чтобы запустить в ближний космос. Предполагалось, что там эти несколько тысяч километров магнитофонной ленты будут законсервированы в развёрнутом состоянии, длинной "лунной дорогой", и одновременно доступны для дистанционного проигрывания на любой аудиосистеме, если, конечно, она была оснащена специальным хай-энд сканером. По расчётам весь этот отрезок плёнки должен был пребывать в плоскости эклиптики, натурально: ГКПН настояли на том, чтобы "настоящую музыку" увековечить в соответствии с теми же законами, по которым Земля вращается вокруг Солнца.

Миллионы аудиофилов и меломанов всего мира, оснащённые индивидуальными дистанционными сканирующими приставками, в возбуждении настраивали свои приборы на тот участок космоса, где вот-тот должен был появиться Священный Первоисточкик. Все каналы массовых коммуникаций вели прямую трансляцию запуска.

Оставалось несколько секунд. Томас нервно ворочался в кресле. Его задачей было обеспечить бесперебойное саморазворачивание плёнки в заданном секторе околоземного пространства. Мозг сверлила назойливая мысль, не помешают ли операции другие грузы, которые также доставлял на орбиту тяжёлый ракетоноситель. Что это за спутники? Зачем компания взяла на себя такие риски?

Пять, четыре, три, два, один, пуск...

Ракета грузно взмыла ввысь, спустя какое-то время стартовые ступени, подмигнув, вернулись на площадку запуска, оставив груз за пределами стратосферы.

Томас вонзился взглядом во все мониторы, передававшие сигнал от нескольких стационарных хоптеров в разных плоскостях.

В какой-то момент капсула с грузом совершила запланированный манёвр и... тут же взорвалась густым фейерверком, разлетевшимся мириадами светящихся полос во все стороны трёхмерного пространства.

Что это? Тяжёлые предчувствия не давали покоя. Но можно было и не увеличивать изображение на мониторах. Томас, главный инженер проекта "Бэгпайп", без труда узнал в знакомых матовых отблесках магнитную плёнку, подобную той, за разворачивание которой отвечал он сам. Только это были сотни тысяч других лент, и об упорядоченной принадлежности к какой-то заданной плоскости ни одна из них не заботилась.

Как когда-то, на заре освоения космоса, первые радиолюбители ловили сигнал от "Спутника-1", Томас поймал сигнал от первой произвольно выбранной ленты, развёрнутой почти под прямым углом к эклиптике.

Звучал Эдгар Варез. (Кому же пришло в голову запустить его в космос?!) Томас не верил своим ушам. Это было за пределами всего его опыта, всех пережитых эмоций, и волшебно, и тревожно, музыка и усыпляла, и оглушала его, впрочем, задумался он, а было ли это музыкой? Хоть мурашки и ходили вдоль позвоночника, господи! это было самое перпендикулярное тому, что он привык называть музыкой... Что теперь будет с проектом, с карьерой, да и шире, со всей индустрией?.. Впрочем, музыка не давала надолго сосредоточиться на этих вопросах и увлекала за собой дальше и дальше.

Тем временем на экране расцветали векторы, устремлённые к Тау Кита, к Бета Центавра, к Дельте Козерога, к Альтаиру, к Полярной Звезде, к Мицару, к Сириусу, к Бетельгейзе... Мастер-ленты с записями Джона Ренбурна, Кей Гарднер, Джона Хасселла, Даниэля Лануа, Брайана Ино, Пауля Хиндемита, Гарольда Бадда, Арво Пярта, Роберта Фриппа и тысяч других авторов разворачивались одним концом к звёздам, без которых этой музыки и не случилось бы в своё время, и другим — к Земле, обитателям которой ещё предстояло заново впустить в себя свет и вибрации этих незнакомых звёзд.

bottom of page